Мне всегда казалось странным, школьная история, этот базовый исторический нарратив общества (благодаря которому все мы на бытовом уровне судим о своем прошлом, своей ментальности и культуре, на основании которого мы строим свои идентичности) пишется этноцентрично - как история русского народа и русской государственности.
Истоки истории - это истоки древнерусского государства. базовая государственность, базовая идентичность - идентичность восточных славян. Она преподносится всему разноликому 150-народному населению России как исходная историческая идентичность. Авторы школьных учебников, по которым учатся буряты и чуваши, коми и удэгейцы, пишут "мы", подразумевая не предков данных народов, а предков русских, восточных славян.
В каком фокусе нерусский школьник может столкнуться в учебниках с фактами истории своего народа? в фокусе рассказа о подчинении своего народа, в фокусе его колонизации. И ему повезет, если авторы учебника не воспользуются формулой "славяне, как обладавшие более высоким уровнем общественного и культурного развития, без труда ассимилировали местное население". Такие формулировки не содействуют воспитания уважения к собственной культуре и истории у нерусского школьника, конечно, ведь благодаря селекции материала и сюжета повествования, сводящегося лишь к истории русской государственности, у него складывается отчетливое впечатление, что его народ всегда был на обочине истории и не имел ни высокого уровня общественного развития, ни намека на собственную государственность, всё, что ему оставалось в таком бесславном положении - поскорее влиться в русское море.
Как-то раз, когда я ходил на семинар по истории Украины, лектор обсуждал дискуссию в украинской историографии конца 19 века, которая касалась вопроса о том, как писать историю Украины. Было две полярные позиции, представлявшие два исторических подхода, по-разному определявших в том числе сам принцип селекции исторических данных. Согласно первому подходу, историю Украины нужно писать с точки зрения истории украинского народа. В принципе, конечно, это можно делать, но не получится писания именно истории, это будет набор разрозненных историй, сюжетов и тем, касающихся жизни компактных групп украинцев на в составе разных государственных образований. По сути, это будут сюжеты о жизни разных групп на разных территориях. В этой версии историописания трудно формировать какие-либо исторические модели и закономерности, так как в разных государственных образованиях. в состав которых входили земли, на которых жили украинцы, действовали разные социальные режимы организации жизни. Второй подход - писание истории с позиции государства. этот подход считает, что в противовес первому подходу, представляющему собой набор разных сюжетов, возможно построение истории только государственного организма, которая будет историей не только украинцев, но и других народов, проживавших на украинских землях. Только в этой модели возможно полноценное описание функционирования институтов, реконструкция социальной организации, политического пространства.
Так если мы пишем историю России не с точки зрения русского народа, а с точки зрения России как российского государства, значит, выбор сюжетов не должен ограничиваться историей Киевской Руси и далее Московского царства. Парадигмой российской истории должна стать история государственных и протогосударственных образований всех народов, проживавших на российской территории. История Волжской Булгарии, Хазарского каганата и Пелымского княжества является в не меньшей степени историей России и всех ее народов.