Русские: рекруты без дома, подданные бессрочной империи

Русскоязычные – это новый субъект мировой политики, оказавшийся в центре внимания в свете крымских событий. Может быть, не новый, но по-новому себя выставивший на международной арене и впервые так заметно.

Каков этот новый субъект политики? Является ли он в полном смысле действующим лицом или его создают всякий раз ситуативно, и он служит картой во внешнеполитических раскладах?

Русские существуют в постсоветском пространстве через русскоязычных. Они очень близки, но не идентичны. В России нет такой категории -  русскоязычные – русскоязычными являются все, поэтому более важным в России является разделение русских и нерусских. Русские – русский мip, как любят писать их интеллектуалы, нерусские – невключенные в русский мир силы.

В постсоветском пространстве место русских занимают русскоязычные. В отличие от русских они могут вмещать себя и представителей других народов, главный критерий принадлежности к русскоязычным – признание русской культуры как главнейшей для себя, признание России как своей второй родины или материнского государства и чувство имперского гражданства, которое люди унаследовали (кто-то) сперва от Российской империи, затем от Советского Союза, и это гражданство в их представлении не аннулируется с исчезновением этих государств, а длится и в других государственных образованиях, появившихся на месте СССР.

Идентичность русскоязычного строится на признании русского языка и русской культуры как единственных «государственных» (т.е. официальных, принудительных) для них. Русскоязычные, продлевая своё гражданство в Империи, не признают власть ни одного другого постимперского нерусского государства над собой и отвергают право этого государства на построение своей собственной системы государственных символов и официальных институтов (гос.язык, гос.культура) и установление власти этих институтов над ними.

Русскоязычные никогда до конца не лояльны новым государствам – так как согласно их взглядам, этих государств в принципе не должно было существовать, их возникновение – следствие геополитической катастрофы, ошибки, которую надо по возможности исправить. Имперское гражданство русскоязычных всегда оспаривает гражданство того государства, которое у них есть на данный момент.

В чем отличие русской диаспоры в сопредельных странах от, например, венгерской диаспоры в сопредельных странах?

Венгры исконно, исторически жили на территориях, которые сейчас входят в состав Словакии, Румынии и Сербии. Русские появились в странах своего нынешнего проживания в последние десятилетия существования Российской Империи, а потом Советского Союза как его территориально-политического продолжения. Если венгры Словакии – исконное население территории, которая после распада Австро-Венгерской империи отошла к словацкому государству, то русские в Узбекистане и Литве – это колонисты, привлечённые туда либо для обустройства имперского быта в этих уголках империи, либо для реализации имперских проектов, либо для осуществления работы по «русификации» окраин. На языке русскоязычных это называется просвещением и цивилизацией.

Русскоязычные всегда лояльны империи, всегда лояльны государству империи. Русскоязычные не лояльны русскому народу как этнографической единице, они лояльны только тому русскому народу и тому русскому концепту, который реализован в государстве-империи.

Для имперской истории событиями является то, что имеет отношение к войне и раздвижению границ. Для имперской истории не существует голода в Поволжье, борьбы крестьян с помещиками и повседневной жизни уездного города. Вместо классового конфликта национальное единение (всенародная и всесословная борьба с наполеоновским нашествием), место политической борьбы в начале 20 века занимает спецакция иностранной разведки против государства.

У империи есть только метрополия и границы (окраины), именно они в зоне её пристального внимания, потому что они у них первое время всегда есть центробежные стремления. Ядра, центра для империи не существует, он его никогда не заботит. Какую роль играла Тверь в российской истории 18-19 веков? А Калуга? А Брянск? А Вологда? Никакой, их там не было. История делалась в Крыму, на Украине, на Кавказе, в Средней Азии. У русскоязычных нет дома в России, нет места, к которому они могут вернуться – назад с чужбины в свой Воронеж или Ульяновск. Русскоязычные сделаны так, что их дом – это Рига, Клайпеда, Ташкент. Русскоязычные расквартированы в областных центрах империи – местах имперского управления на окраинах. При этом русскоязычные не являются частью населения этих мест, потому что они изначально были поставлены сюда в противовес местному населению: вести над ним надзор, образовывать или цивилизовать его. У местных есть местная история и местная география их родословной, у русскоязычных, сторожей империи, есть только место расквартировки, указанное государством. Своей негосударственной истории, своей неслужебной истории в этой местности у них нет. Русскоязычные – это люди государственного служения. Государство оставило их нести службу в Павлодаре и Таллинне до возращения Государства (их русской империи) на эти земли. Они несут службу и ждут наступления этих времён.

Сами же русские в России в основных чертах устроены так же, как русскоязычные в постсоветских странах.

Русские – это служилые люди государства, и чтобы отметить их выдающуюся роль в делах государства, корректнее было бы их назвать не «государствообразующим» народом, а народом, образованным государством.

Русский – значит сформированный русским государством из этнического материала населения Евразии. Наибольший рост численности русских, кстати, произошел именно после того, как Россия стала империей, поглотив Поволжье и Урал. Все новые народы, оказавшиеся теперь внутри русского государства, подвергались нациеобразующему воздействую русского государства и становились русскими – через насаждение христианства, экономическое давление, рекрутство, уничтожение прежних институтов у народов.

Русскоязычные и международная политика

В контексте последних событий в Крыму значение русскоязычных в постсоветских странах резко увеличивается. Из национального меньшинства, протестующих неграждан они превращаются в мощный фактор дестабилизации ситуации в этих странах.

В Латвии русскоязычные сопротивляются второй волне реформы школьного образования – русскоязычную часть учебной программы русских школ могут уменьшить с 40 до 20 процентов – в контексте новой политики превентивного воздействия Латвия может беспокоиться за свои границы. В Эстонии сокращают возможности обучения на русском языке, но возможности для обучения на русском языке остаются гораздо шире тех, которые существуют в России для её собственных коренных нерусских народов. Эстония тоже может начать чаще наведываться с визитами в штаб-квартиру НАТО.

Конечно, вряд ли Россия будет действовать открыто в пользу новой аннексии – Северного Казахстана, Латгалии или Нарвы. Россия может действовать через своих внутренних агентов в этих странах – в том числе через легальные партии, участвующие в политическом процессе данных стран на самом высоком уровне. Россия может и не предпринять ничего зримого, но эту карту – русскоязычных – она может разыгрывать постоянно. Успешное использование этого фактора в Крыму русских политиков только приободрило.

Являются ли русскоязычные в действительности дестабилизирующим фактором в жизни постсоветских стран? Являются ли тогда дестабилизирующими силами национальные меньшинства в этих государствах? Ответ на первый вопрос: да, на второй – нет. Почему? Права русскоязычных (нарушение которых может быть сильной пропагандистской картой и инструментом внешнеполитического давления) устроены так, что они перекрывают «нациестроительские» права государств и в целом их право на ведение деятельности по институционализации, даже больше – они перекрывают права государств на ведение собственной национальной (выходящей за колею логики русской империи) траектории развития.

Пока существует Латвия как латвийское государство, права русскоязычных будут ущемлены. Когда Латвийская Республика станет Ливонской областью Российской Империи, права русскоязычных будут восстановлены.

Очевидно, что такая политическая ориентация русскоязычных и вся их идеология является детонатором под фундаментом национальных постсоветских государств. Векторы постсоветских стран и русскоязычных противонаправленны.

Чтобы русскоязычные не угрожали Латвийскому государству, русскоязычные либо должны теснее связать себя с латвийской Латвией (в текущем варианте невозможно), либо концепция русскоязычных должна претерпеть внутреннее изменение.

Ситуация для постсоветских стран патовая: латвийцами русскоязычные не становятся (у них всегда в кармане паспорт России и за спиной тень мощного государства), наступление на идеологию русскоязычных может лишь повысить степень их сопротивления, наращивая вес у концепции «разделенности» русского народа и исторической несправедливости в отношении русских (которую как прописную истину носит, например, оппозиционер Алексей Навальный). Каждый «наезд» на русское национальное и историческое чувство ведет в 10-летней перспективе к появлению русского Спартака, мечтающего собрать русских по всем сопредельным землям.

Возможно, «русский вопрос» можно решить только, если дать русским дом – вернуть их в Калужскую, Брянскую, Орловскую, Тверскую области и т.д. Но чувство дома этому супернароду давно неведомо. Русские – это рекруты, ушедшие на бесконечный срок.